Начнем с анекдота. «Загадка: Сидят за столом Баба-яга, Змей Горыныч, Добрый мент, Кощей Бессмертный, Злой Мент. На столе бутылка водки. Свет тухнет, через некоторое время вновь зажигается. Бутылки на столе нет. Вопрос: Кто взял бутылку? Ответ: Злой мент, так как все остальные — вымышленные персонажи» [2]. Представим загадку как завершенный текст и проделаем то, что для рассказчика является процедурой запретной: попытаемся его растолковать. Комический эффект этого короткого повествования заключается в парадоксальности. Сказочные персонажи в одном случае вполне реальны: вместе сидят за накрытым столом с обыкновенным гражданином, но стоит потухнуть, а затем зажечься свету, как они растворяются в небытие, теряют способность к озорству: даже украсть бутылку со стола не могут. Только в отличие от героев традиционного фольклора здесь слуги нечистой силы: Баба-яга и Кощей Бессмертный оказываются в одном ряду со сказочным добрым ментом, то есть отнюдь не творят зла, как положено им по фольклорной традиции. Они уступают эту роль человеку, облеченному властью.
В других версиях анекдота «злого мента» замещают «чиновник-взяточник», «депутат-мздоимец» и прочие персонажи нового городского фольклора. Они населяют пограничную зону между миром волшебства — темным царством волшебных сказок и миром городским: плотным, обступающим со всех сторон, соблазнительным, опасным, недобрым. «Злой мент», или «чиновник-взяточник» олицетворяют все страшное, что таится в городской реальности. По сути своей, это оборотни — «чудовища ночных кошмаров». Это отнюдь не одомашненные персонажи традиционного русского фольклора. «Нет в нашей культуре и иррационального ужаса перед “нежитью”: подземное царство — мир мертвых — в русских сказках очень похоже на мир земной и ничего особо страшного в себе не содержит, а ожившие покойники в быличках бывают (не всегда) зловредными, но при этом всегда сохраняют рассудок и способность объясняться с живыми» [13]. Подлинных злодеев выбирают из государственных людей. Заметим, что и в западной массовой культуре прошлого века чиновники были представлены как «...могущественный класс, состоящий по большей части из паразитов и эксплуататоров» [3, С. 172]. Впрочем, в современном городском фольклоре вместе со «злым ментом» фигурируют маньяки, зомби, серийные убийцы, педофилы..., то есть зловещие «чужие» среди своих. Своим появлением в городской культуре они обязаны, прежде всего, страхам и иррациональным, и достаточно обоснованным.