— Сергей Александрович, как вы считаете, оправдало ли внедрение эффективного контракта его первоначальную идею — повышение качества образования и совершенствование оплаты труда?
— Повышение качества образования — это многофакторный процесс, где многое зависит в том числе от интеграции сферы высшего образования с реальной экономикой. На фоне депрессивной экономики, отсутствия мощных отраслей-локомотивов, говорить о действительном повышении качества образования в целом не приходится. Считать, что решить проблему качества с помощью эффективных контрактов — это все равно, что повышать качество дорожного покрытия исключительно за счет системы кнута и пряника в отношении дорожных рабочих, в то время как дорогу разрушают постоянные тектонические процессы, асфальт поступает низкого качества, дорожная техника устарела и пр.
Цель совершенствования системы оплаты труда достигнута в лучшей степени. По крайней мере, ушли от отупляющей уравниловки, царившей в вузовской сфере лет 20 после перехода к рынку.
— То есть плюс от внедрения какой-то есть. А в чем вы видите минусы применения эффективных контрактов?
— Эффективный контракт стимулирует работу преподавателей на выполнение показателей, максимизирующих его зарплату, в ущерб общественно-полезным результатам, необходимым коллективу кафедры, вуза, а иногда даже самому преподавателю. Дело в том, что далеко не все цели развития вуза, отрасли науки, наконец, научно-педагогического роста самого преподавателя могут найти отражение в списке показателей, записываемых в эффективном контракте.
Например, везде фигурируют статьи в журналах списка ВАК, РИНЦ, Скопус. Поскольку эффективный контракт оценивает только количество статей, быстро сложилась ситуация когда наиболее ловкие, организационно-сообразительные преподаватели («человек умеет жить» — как говорил герой фильма «Берегись автомобиля») наладили бизнес-процессы (иначе это трудно назвать) по размещению своих статей в указанных журналах. Причем на ранних этапах внедрения эффективных контрактов, когда власти еще не озаботились количественными ограничениями, среди преподавателей находились такие оборотистые дельцы, которые могли публиковать несколько десятков. Помню случай — 70 статей в год, за каждую из которых получали вознаграждение. Хотя серьезные ученые, профессионалы своего дела скажут, что настоящий ученый может опубликовать одну-две нормальные статьи в год, хорошо, пусть три-пять, если в соавторстве. Но 10-20, тем более, 70 — это уже неслыханная профанация и издевательство над профессией. А оборотистым преподавателям даже невдомек, что занимаясь такой «публикационной активностью» в погоне за текущим заработком, они лишают себя истинного научного роста, углубленного изучения проблемы.