В современном русском реализме, то замирая, то актуализируясь, продолжаются все исторические линии, в их числе и передвижническая, со шлейфом накопленных за полтора века идеократических коннотаций. Русский реализм изначально преимущественно социален, свободен от незаинтересованно-любопытствующего фланерства зрителей и искусствоведов-демиургов (Н. Цой). Критический реализм, отвергая своим развитием «великую ложь нашего времени» (К.П. Победоносцев) о тотальной значимости первого авангарда, предполагает появление наследников «натуральной школы», склонных ценить прошлые и создавать новые композиции смыслов. Из их числа ростовчанин Александр Савеленко.
Живя и творя в ситуации невостребованной сюжетности, Савеленко, избегая концептуалистских артикуляций, сосредоточенно-серийно пишет сиюминутный ему Старый Ростов, построенный почти одномоментно вдоль Дона на рубеже позапрошло-прошлого столетий, витринно презентуя роскошества торгово-промышленного бума. Почти не разрушенный, тянущийся параллельно реке, нижний город уже не помнит благополучных владельцев вычурных особняков, ветшает, дряхлеет, фрагментами напоминает трущобы. Изначально Савеленко интересовала обезлюженная среда, даже не столько архитектурная, сколько фактурная. С очевидным фирменным тактильным удовольствием Александр писал и пишет текстуры штукатурки обшарпанных стен, вздутия и шелушения многослойной покраски чудом сохраняющихся, достойных музеефикации филенчато-наборных парадных дверей, ржавеющую ковку навесов и балконов.
Со временем художник рассмотрел и тех, кто населяет этот своего рода «13 район» «Чрево Ростова», с броуновски хаотичной, «блошиной» уличной торговлей. Савеленко заинтересовали человеческие типологии, и он своеобразно продолжил традицию, одним из родоначальников которой был полюбившийся русским «физиологам» француз Поль Гаварни.
Третий элемент образной изобразительности для Савеленко — ветошь жизни, почти выброшенные предметы, артефакты эпох, ставшие знаками профессионально-лотошной деятельности, знаками идентификации персонажей Старого Ростова. Естественные, не выдуманные натюрмортные развалы-барахолки в исполнении Савеленко становятся своего рода трансмиссией между архитектурными фонами и людьми-архетипами, художественно-правдиво фиксируя одно из ветвлений постсоветской социальности.