— Ольга Николаевна, когда вы в первый раз обратились к библейской истории?
— Так уж случилось, что мое поколение воспитывалось вне православных традиций. Впервые я прочитала о Боге в книжечке атеиста, которую мне выдали в школьной библиотеке. В ней рассказывалось о юной ученице, ставшей «жертвой церковного суеверия». Не помню, чем закончилась эта история, потому что меня тогда больше поразила картинка на обложке. На ней был портрет девочки-подростка с огромными, какими-то распахнутыми глазами. Потом уже в художественном училище я узнала, что это был этюд Нестерова к картине «Видение отроку Варфоломею» (будущему преподобному Сергию Радонежскому). Кстати, именно в училище я познакомилась с религиозной живописью. Помню, как вся наша группа готовилась в библиотеке к зачету по истории древнерусского искусства. Мы сидели по несколько человек, потому что книг по данной теме не хватало. Их выносили откуда-то с дальних полок, как будто «из-под полы». Но они просвещали, давали пищу для размышлений.
— Многие знают вас как живописца, но вы беретесь за графику, да еще и черно-белую, это сознательно?
— Черно-белое изображение несет в себе некую репортажность, подчеркивая реальность событий. К тому же белый цвет символизирует Божию благодать, Небесные Силы, Самого Бога, который есть Свет. Черный же выражает тайну бытия, а иногда и силы зла. Но я бы не сказала, что серия — однозначно черно-белая. Бумага также играет свою роль, ее охристый цвет напоминает, что человек создан из земли, он есть тлен, но именно в нем, в его сердце происходит главная битва между светом и тьмой, между белым и черным.
— А как пришла идея создания собственных композиций на библейские темы?
— Цикл создавался только с одной целью: попытаться понять хоть что-нибудь об этом мире и о себе. Особенно помогали цитаты святых отцов. Самые впечатляющие из них я записывала на обратной стороне листов. Со временем они стали неотъемлемой частью зрительных образов и вошли в содержание этикеток. В каком-то смысле получилось концептуальное искусство, где текст несет не меньшее, а зачастую и большее значение, чем сама вещь.