Старый гараж был перестроен под мастерскую. Под потолком на полках лежали заготовленные липовые чурбачки, на стенах примостились стамески и другой слесарный инструмент. Маленькая печка-буржуйка темными зимними вечерами весело потрескивала ольховыми дровишками, освещая склонившихся над работой мастеров.
Резьба махрищской игрушки всегда начинается с заточки инструмента. Стамески выстраиваются в ряд около точильного камня, ожидая своей очереди на правку и полировку. Ну вот, всё готово к работе — заготовка стоит на пеньке. С этого момента Михаил берёт в руки топор и начинается этап, который зовётся зарубкой.
«Большинство игрушек я делаю без эскизов. Материал как-то сам подсказывает какой резок нужно сделать или какую лишнюю форму снять топором.» Так потихоньку-помаленьку начинает проявляться образ фигурки, сначала загадочный, довольно условный, но с каждой минутой он становится всё более конкретным и вот уже виден развивающийся платок, поворот плеч, весёлая улыбка, гармошка в руках. Кто же ты? Ну, конечно же наша весёлая махрищская девчонка.
— Как тебя зовут?
— Меря, — еле слышен в ответ тоненький голосочек.
И вот, ещё одна меря выявляется на свет. Фигурку приятно держать в руках. Рубленые грани скульптурки — характерные особенности махрищской резьбы. Эта черта проявилась как-то сама собой у Михаила. Он любит цветные грани в живописи. Эти-то грани и перешли потом в игрушку, формируя одновременно новую и в то же время, окунаясь в старую технику маховой резьбы.
— Замахрились мы с тобой!, — говорит Михаил посмеиваясь.
— Не мудрено. Ехать в город не хочется, — отвечает Екатерина.
Махра-то — место уникальное и в то же время такое привычно-родное для нашего русского духа. Сергиев Посад, Богородское, Александров — старинные поселения. Где-то здесь в незапамятные времена был заложен фундамент русского государства, духа. Сергий Радонежский, Стефан Махрищский — святые, которые просияли в этих местах, создавая крепкую базу для роста и процветания державы. Ну и в давние времена местные поля-леса не пустовали, но были заселены. Народец Меря, обитавший в округе, был крепко связан своей культурой, историей с окружающей природой, красотой пейзажей, плавностью текущих рек, воздухом, наполненным пением птиц и жужжанием стрекоз. Меря любили природу. Они стали частью нашей национальной идентичности, частью нас самих. Тысяча лет уже прошла с тех пор, как затерялись в летописях сведения о древних меря. Они как бы растворились в России, придавая современным нашим национальным чертам элементы любви к природе, размеренности и веселья, чувство красоты, сказочности, меры. Тихо ушли они в бортниковы леса, но им все же интересно, что происходит на их земле, земле древней, полной тайн и сказаний. История на этом не заканчивается, она и сейчас течет полноводной рекой, хрустит веселым резком по липовой заготовке и в каждой грани есть свое маленькое красочное повествование. Истории эти собираются в большой рассказ, эпос, который хочется продолжать, продолжать, продолжать.