Рязанская губерния, значительная часть которой была покрыта мещерскими лесами и располагалась в бассейне Оки и Дона, всегда изобиловала торфяными болотами. Еще сто лет назад их насчитывалось более тысячи с общей площадью в 104 тыс. десятин. Торфяные болота стали активно разрабатываться крестьянами в конце XIX в., а массовая добыча торфа — в 1920–1922 гг. В Зарайском, Рязанском и Клепиковском уездах имелось несколько крупных предприятий по разработке торфа. В Скопинском, Ряжском, Раненбургском, а также в других южных уездах крестьяне занимались кустарной добычей торфа, и таких селений насчитывалось около 600. Кустарная добыча торфа в основном осуществлялась так называемым резным способом — вырезая лопатами его куски из массива торфяной залежи [1].
После добычи торфа оставалось множество карьеров, заполненных водой и покрытых растительностью, которые являлись лучшими биотопами комаров рода Anopheles — переносчиков малярии. Исстари Рязанская губерния была неблагополучной по заболеваемости малярией, хотя долгое время эта болезнь имела другие названия, чаще — болотная или перемежающаяся лихорадка. Из-за общих недостатков по организации ее регистрации и учета истинные показатели заболеваемости малярией во многом не соответствовали реальным масштабам распространенности этой инфекции.
Из архивных документов Рязанского земства известно, что в 1878 г. сведения о болотной лихорадке поступили только из трех уездов (Раненбургского, Пронского и Егорьевского), в 1880 г. — из пяти (Пронского, Раненбургского, Михайловского, Рязанского, Скопинского), а в 1881 г. — от семи из существующих на тот период девяти уездов. Учет больных малярией зависел от доступности медицинской помощи и во многом определялся инициативой и интересом к ним со стороны того или иного врача. Поэтому волости, расположенные вблизи врачебных участков, давали повышенное количество больных по сравнению с теми, что были расположены отдаленно. Земский врач Михаил Иоакимович Здановский в 1877 г. на съезде врачей рязанского земства отмечал, что: