Евгений Мартышев из тех художников, которые открывают для зрителей «кухню» творческого процесса, погружает его сначала в свою жизнь, а потом в картины. Он стремится через творчество увидеть себя как бы со стороны. Художественный дар Евгения Мартышева самобытен, крепок, всем порывом души устремлен к созиданию, поиску гармонических начал земного бытия.
В последнее время много говорится об исторической памяти нашего народа. Наступает время более пристального всматривания в свои истоки, восстановления национальных традиций, сохранения своего светлого дома — Родины для грядущих поколений. Евгений Мартышев работает на этой ниве не потому, что «время пришло», он создает образы родной земли уже много лет и делает это по требованию сердца, ибо не может иначе.
Может быть, только особое приятие мира, свойственное Николаю Рубцову, объединяет эти пейзажи его родины... И общая идея, столь для нас близкая: «Россия, Русь! Храни себя, храни!..» Этой же идеей исполнены и портреты художника. Вот «Портрет жены» («Ожидание») Молодая усталая женщина — беременная — стоит у окна. Она ждет. Как в сказке: «Ждет-пождет с утра до ночи; смотрит в поле: инда очи разболелись глядючи с белой зори до ночи...» Кого она ждет? Мужа? А. может быть, ощущает того, будущего ребенка, которого так бережно носит под сердцем?
В отличие от множества наших современных художников, исповедующих эстетику отрицания, распада, дисгармонии, играющих в формалистические «догонялки» с западным «искусством», Евгений Мартышев — прочно стоит на родной почве, понимая самостоятельность путей русского искусства. Его произведения оптимистичны, светлы; в них — благоговейное отношение к древней культуре нашего народа, вера в ее чистоту, стремление к нравственному идеалу, что всегда было свойственно художникам России всех времен.
По-хорошему многозначны картины Евгения Мартышева. Многомысленно и глубоко пространство художника — неяркое и неброское, как не броска воспеваемая им красота Русского Севера, «малой родины». Но какое уютное!.. И как тревожно от предчувствия грядущего его разрушения. Евгений Мартышев вполне традиционен и не пытается ни изменить пространства, ни создать новое-беспредметное. Наоборот: именно предмет, который он изображает, подкупает своей простотой и необычностью.