«Самое главное, чем наш Север не может не тронуть сердце каждого русского человека — это тем, что он самый русский».
Д.С. Лихачёв
Я стою и наблюдаю, как плотник Владимир Казаков рубит в толстом бревне чашу, куда потом ляжет другое бревно: старый способ, с помощью которого сотни лет назад без гвоздей создавали архитектурные шедевры и целые поселения. Владимир останавливается, вытирает пот со лба и демонстрирует мне свой топор верхность — гладкая, дождевой воде негде задерживаться, поэтому дерево меньше гниет. Пилой так не сделаешь!
Плотник еще раз взмахивает топором, отлетают щепки.
— Бревна, с которыми поработали таким топором, служат дольше — а ведь именно это нам и нужно, — продолжает Казаков.
Владимир щурится на солнце и показывает мне на деревянную главку церкви, над которой кружат птицы.
Если присмотреться, видно, что главка покрыта осиновыми лемехами — деревянной черепицей, которой издавна крыли купола рубленых, а потом и каменных храмов.
— Каждый лемех при реставрации мы тоже вытесываем вручную с помощью топора, по той же самой причине, чтобы в дерево не попадала влага.
Посмотри, свежий лемех золотистого цвета, а с годами он становится серебряным.
Казаков показывает на верхушку Никольской церкви — деревянные купола и правда отливают на солнце серебром.
По словам Казакова, при работе важен не только сам топор, но и точно рассчитанная сила удара или, например, умение в движении чуть подкрутить орудие — множество мелочей, которыми плотники прошлого владели в совершенстве.
Сам Владимир закончил Реставрационный центр Александра Попова, всю жизнь имеет дело с деревом.
Сейчас он возглавляет Школу плотницкого мастерства при храме Серафима Саровского в Раёве (Северное Медведково).
— Плотник — профессия забытая, — говорит мастер. — Когда у нас в стране рухнула система профессионального образования — она исчезла.
А специалисты требуются. Спросите у любого прораба.