Являющиеся памятниками истории документы и картографические материалы Русского государства XVI–XVIII вв. способны обеспечить исследователей обширными сведениями о жизни общества эпох, в которые они составлялись. Например, из писцовых книг Рузского и Звенигородского уездов середины XVI в. и с чертежей второй половины века XVII оказывается возможным почерпнуть сведения не только об объектах недвижимости, но и о родственных связях, семейном статусе, служебном положении и прочих сторонах жизни их владельцев. Полученные таким образом сведения могут быть использованы, например, для выполнения исследований в областях истории, картографии, межевого дела и краеведения. Извлечение из исторических материалов наибольшего количества сведений приобретает особую значимость вследствие малого числа датируемых XVI–XVIII вв. источников, содержащих сведения о статистически значимых количествах персон и объектов недвижимости1.
Очевидно, что использование содержащихся в исторических материалах сведений требует учета особенностей эпох, в которые они составлялись. Особое внимание требуется уделять сведениям, приводимым в отношении упоминаемых в качестве владельцев недвижимого имущества персон женского пола. В первую очередь это является следствием того, что регулирующие передачу прав владения имуществом нормы семейного права, а также соответствующие общественные отношения характеризуются более сложными механизмами проявления, чем в тех случаях, когда владельцами объектов недвижимости являются персоны пола мужского. Особого внимания требуют также и толкования употребляемых в этих случаях терминов.
В результате ранее выполненного исследования [Красовский, 2023] было показано, что женщины, упоминаемые в писцовых книгах середины XVI в. в качестве владелиц недвижимого имущества с использованием термина «жена» или терминов, указывающих их титул («царица», «княгиня») или государственный (духовный) чин («боярыня», «протопопица»), являлись вдовами. В составленных примерно два века спустя, в эпоху генерального межевания территории Российской империи, описаниях землевладений при упоминаниях персон женского пола также можно встретить характерные уже для третьей четверти XVIII в. термины, указывающие их титул («княгиня», «княжна» или «графиня»), отношение к собственности («помещица»), семейный статус («вдова», «жена», «супруга»), чин или воинское звание2 (например: «коллежская регистраторша», «подпоручица») и род занятий («актуарша», «фабрикантша» и пр.). Однако за время, прошедшее между эпохами составления названных материалов, и система государственного управления, и законодательство России изменились столь кардинальным образом3, что в отношении документов третьей четверти XVIII в. вновь необходимо задаться аналогичными вопросами, а именно: