— Дмитрий, когда мы говорим о необходимости сохранения ландшафта, прежде всего обращаемся к его памяти. Есть даже такой географический термин — «память ландшафта», который используется для характеристики экосистем. Правомерно ли его использование для культурных ландшафтов?
— Безусловно, правомерно. Человек — это тоже ландшафтообразующий элемент. На планете уже почти нет мест, которые не были бы в той или иной мере подвергнуты влиянию человека. Все они стали частью культурного ландшафта.
— В нашей стране стали рассматривать деятельность людей, обусловленную историческими процессами, в системе связей природного ландшафта относительно недавно, с начала 1990-х, когда был создан Институт природного и культурного наследия. Можно ли вообще говорить о музеефикации, ревитализации ландшафта, о восстановлении всех его взаимосвязей, ведь все меняется очень быстро?
— Термин «ревитализация» означает «возвращение к жизни», но к какой жизни, на какой ее момент? Ведь в самом термине нет уточнения. Речь поэтому может идти о нескольких вариантах. Один вариант — возврат к некоему конкретному этапу существования ландшафта, второй вариант — его интерпретация, при которой он становится понятным современному человеку, третий вариант — возвращение ландшафту его культурной функции. Сейчас многие сельские территории оказываются полностью заброшенными, на них вырастают деревья, но это можно расценивать как своеобразную ревитализацию: когда-то на многих полях были леса.
— Значит, способ сохранения зависит от формы высказывания, от того, что именно мы хотим сказать? Музей-заповедник «Куликово поле» восстанавливает ковыльную степь, возвращает к жизни заброшенные поля, а на Бородинском поле произошла сакрализация пространства…
— Да, мы должны определить, какую задачу перед собой ставим. Но нужно понимать: чтобы полностью воспроизвести ландшафт, в котором существовали наши предки, нам нужно стать такими же, как они, что невозможно. Нам свойственно романтизировать прошлое, равно как и будущее. Полностью воспроизвести ландшафт на время Куликовской битвы невозможно еще и потому, что за несколько веков сильно изменился климат, более значительными стали антропогенные факторы и пр. Все равно это будет современная интерпретация пространства, опирающаяся на наши представления о том, как должно быть, и она, в свою очередь, зависит от уровня наших знаний, от того, насколько востребовано то или иное пространство, и от множества других факторов. Поэтому речь может идти только о форме, которая приведет этот ландшафт в соответствие с нашим пониманием той или иной эпохи. Еще в большей степени это касается городских пространств.