Статья поступила 13.11.2022.
Эдуард Вирапян, предложивший открыть дискуссию о повествовании («Вопросы культурологии» № 7/2022), сделал важное признание: главное — не о чем сказать, а как. Но это «как» в контексте рассуждений автора обращено к художественной литературе. Не случайно он предлагает возможным участникам отбросить научный, логический подход и обратиться к эссеистике.
Не имея ничего против последней, я все-таки хочу заметить, что без научного дискурса мы далеко не продвинемся и непременно соскользнем в субъективизм, в спор скорее о вкусах, чем о сущности повествовательного текста. Хотя и на этом пути можно кое-что прояснить, кое-чем озадачиться.
Повествование, существующее внутри художественного произведения, как известно, зависит от формы. Оно уходит своими корнями в эпос, комедию, драму, которые диктуют свои правила игры. Ориентируясь на них, мы создаем литературные тексты. Но формы могут быть и совсем неизвестными. Мы открываем их в контексте «форма — содержание». И говорим вслед за Яном Сатуновским: «Главное, иметь нахальство знать, что это стихи».
Однако тот же Сатуновский, придумавший минималистское поэтическое высказывание, должен был подчиниться его законам. Это видно хотя бы по такому стихотворению:
Ах, как пахнет, как пахнет сирень!
Ну и пусть ее, знаешь, Бог с ней.
Ведь такое
только затронешь
и опять заведешься,
и вспомнишь
берег,
вспомнишь Шевченковский сад,
как ты в дом наш букет принесла —
мокрый,
в звездах,
со звоном,
со стоном...
Хватит!
Дальше — запретная зона.
Поэт останавливает забойную раскрутку строк, форма не позволяет ему дальше предаться лирическому восторгу.
Если мы обратимся к религиозному опыту человечества, то увидим, что многие сакральные тексты являются стихами. То есть, кроме повествования — то, о чем, — они имеют смысловую нагрузку и в области «то, как».