Важнейшей сущностной характеристикой современных мировых политических процессов является усиление влияние на них «мягких» инструментов воздействия. Сформулированные американским политологом и экспертом по вопросам национальной безопасности США профессором Гарвардского университета Дж. Наем в 1990 г. в книге «Обязанный лидировать. Изменение природы американской власти» [13] и развитые в последующих его работах положения концепта «мягкой силы» стали в значительной степени определяющими в эволюции современных международных отношений.
По своей сути технологии «мягкой силы» предполагают использование нематериальных ресурсов, достижений культуры, методов убеждения и политических идеалов для оказания необходимого влияния на население зарубежных стран без применения традиционных приемов силового, в том числе военного, давления. Именно эти формы и методы невооруженного воздействия нашли применение в политике США в отношении СССР и его союзников во второй половине 80-х гг. XX в. Начавшиеся процессы демократизации как в самом СССР, так и в странах Варшавского Договора на фоне системного кризиса в экономике, политике и идеологии и привлекательность модели западного «общества потребления» предопределили их отказ от конфронтации с Западом. В результате сначала бархатные революции 1989–1990 гг. привели к власти в странах Восточной и Центральной Европы оппозиционные правящим коммунистическим режимам политические силы, а затем и к самороспуску Организации Варшавского договора [6]. Фактически это знаменовало собой переориентацию стран Восточной Европы во внешней политике с СССР (России) на США и их союзников.
После распада СССР курс на отказ от военно-политической конфронтации и выстраивание стратегического партнерства с США был избран и новым руководством России. Уже в январе 1992 г. президент России Б. Н. Ельцин заявил о том, что российские ракеты с ядерными боеголовками больше не нацелены на США и страны Запада, а 1 февраля 1992 г. в Кемп-Дэвиде была подписана Американо-российская декларация о завершении холодной войны [7]. Тем самым фактически были завершены и холодная война, и биполярное противостояние СССР и США, на протяжении почти полувекового периода определявшие характер и содержание мировых политических процессов.
Все это было воспринято в США как победа над СССР, причем настолько значимая, что в ознаменовании данного события Конгрессом США была учреждена даже соответствующая медаль Cold War Victory Medal (хотя и не получившая официального статуса). Несмотря на неоднозначность самой победы, тем не менее, факт остается фактом: из глобального биполярного противостояния победителями вышли США, во многом благодаря использованию комплексной стратегии политических, экономических, информационных и иных невооруженных методов [11]. По сути дела, была реализована известная формула древнекитайского мыслителя и полководца Сунь-цзы относительно того, что самая лучшая война — это та, в которой победа достигается не применением силы, а путем использования всех других средств, чтобы заставить противника отказаться от своих политических целей и тем самым сделать его уступчивей, «покорить чужую армию, не сражаясь» [8].
Таким образом, эффективность данных технологий была подтверждена на практике и предполагала необходимость дальнейшей проработки и использования в практической области.
Вследствие этого осмысление технологий невооруженной борьбы в США приняло характер приоритетных научно-исследовательских разработок, а их внедрение непосредственно в практику, прежде всего международных отношений, — приоритетом внешней политики США. Это определило специфику самой концепции «мягкой силы», создававшейся под конкретные цели американской внешней политики и вследствие этого воспринимавшейся американскими экспертами не как научная дисциплина, а, в первую очередь, в качестве прикладного инструментария для реализации задач в сфере межгосударственных отношений. По сути, новая концепция была призвана заменить доктрины «массированного возмездия», «гибкого реагирования», «реалистического сдерживания (устрашения)», «прямого противоборства», которые предполагали достижение США военного превосходства и обеспечение их гегемонистских устремлений путем устрашения, угрозы применения силы или ее прямого использования.
Основной целью формирования данной концепции служила разработка способов воздействия на общественное мнение в странах бывшего Варшавского блока и постсоветских республиках. Главной задачей в этом плане явилась разработка технологий воздействия на общественное сознание населения этих стран с тем, чтобы целенаправленно формировать позитивное восприятие США и проводимой ими политики. Все это нашло отражение в реальной политике, особенно начала 1990-х гг., в процессе трансформации мировой политической системы. В этом безусловна заслуга Дж. Ная, идеи которого фактически легли в основу внешнеполитического курса США.
Следует отметить, что, хотя Дж. Най и является общепризнанным автором термина «мягкая сила» и основных положений концепции по ее реализации, тем не менее, само по себе данное явление не является новым в мировой политике. Идейно-теоретические истоки осмысления «мягкой силы» и ее обоснование имеют глубокие корни. Как отечественные, так и зарубежные исследователи этого феномена и его использования в реальной политике отмечают, что теоретические основы данной концепции формировались на протяжении длительного времени и уходят своими корнями в античные времена. Идея «несилового» влияния развивалась в древнекитайской и древнегреческой политической мысли, в работах мыслителей эпохи Возрождения и Нового времени: Н. Макиавелли, Г. Гроция, И. Канта, А. де Токвиля и др.
В теории мировой политики и конфликтологии периода биполярного противостояния осмысление категории «силы» и ее использования обрело новый импульс вследствие осознания необходимости снижения уровня военно-политической конфронтации между двумя глобальными центрами силы: США и СССР. Особое место в научном дискурсе по данной проблеме занимают работы американских исследователей-международников М. Баратца, П. Бахраха, С. Льюкса, К. Боулдинга. В работах этих и ряда других авторов уже в 1960–1980 гг. были высказаны идеи о разных «лицах» силы, которые могут использоваться в мировой политике. Об этом же писали и представители известной «английской школы». Так, в частности, Х. Булл, еще в 1970-х гг. исследовал проблемы минимизации физического насилия и максимального акцента на альтернативных методах политического, правового и гуманитарного характера в рамках реализации национальных интересов [12].
Все это свидетельствует о том, что концепция «мягкой силы» сформировалась как результат теоретических наработок более ранних исследователей. Что позволяет проводить аналогии разработок указанных авторов с положениями концепции «мягкой силы» Дж. Ная. Тем не менее, авторство концепции «мягкой силы», равно как и самого термина, в научном сообществе признается за Дж. Наем. Именно ему удалось систематизировать и описать базовые принципы и подходы, связанные с концептом «мягкой силы». Важнейшей новацией Дж. Ная стало также предложенное им новое видение соотношения «мягкой» и «жесткой» силы. Введя образ континуума «мягкая — жесткая сила», он определил новые аспекты их проявления, не учитываемые ранее исследователями-международниками. Главным же достижением Дж. Ная стало не столько концентрированное и емкое описание природы и значения «мягкой силы», сыгравшей важную роль в холодной войне, а также на этапе утверждения лидерства США в рамках провозглашенного Дж. Бушем-ст. «Нового мирового порядка», а определение ее возможностей в ХХI в. как наиболее эффективной технологии обеспечения американских интересов в ключевых регионах мира.
Суть понятия «мощь» (power) Дж. Най сравнивает с погодой, от которой зависит все, но влияние которой не всегда поддается рациональному объяснению или математическому исчислению. В целом имеются в виду те инструменты и ресурсы, которые позволяют участникам международных отношений добиваться поставленных целей. По мнению Дж. Ная, сила современных государств распадается на три составные части:
военная сила;
экономическая мощь;
«мягкая сила».
В свою очередь, «мягкая сила» характеризуется тремя основными компонентами:
— культурой (набор значимых для общества ценностей, не сводимых к массовой культуре — продукция Голливуда и фаст-фуд);
— политической идеологией;
— внешней политикой (дипломатия в широком смысле слова).
Первые два компонента — исторически сложившееся наследие нации, третий — субъективный фактор, привносимый находящимися в данное время у власти политиками [9].
Исходя из такого подхода, Дж. Най в различных работах дал следующие определения понятия «мягкая сила» (soft power, в русской трактовке этот термин иногда переводится как «гибкая сила»):
— «способность страны структурировать ситуацию таким образом, чтобы другие страны формировали свои предпочтения или же определяли свои интересны в выгодном этой стране русле» [18];
— «способность заставить своего партнера хотеть того же, что и ты» [18];
— «способность получать желаемые результаты в отношениях с другими государствами за счет привлекательности собственной культуры, ценностей и внешней политики, а не принуждения или финансовых ресурсов» [10];
— «способность влиять на другие государства с целью реализации собственных целей через сотрудничество в определенных сферах, направленное на убеждение и формирование положительного восприятия» [3];
— «способность влиять на других при помощи приобщающих инструментов, определяющих международную повестку дня, а также при помощи убеждения и позитивной привлекательности с целью достижения желаемых результатов» [16].
Как видим, практически во всех работах в той или иной интерпретации эти определения нашли отражение.
В 2004 г. появилась расширенная версия описания «мягкой силы» в виде книги «Мягкая сила. Средства успеха в мировой политике», в которой Дж. Най развернул свою концепцию и дал практические рекомендации по ее успешному использованию во внешней политике [17]. Позднее, в 2006 г., в статье «Подумайте еще раз: Мягкая сила» он привел более точную формулировку: «Сила — это способность изменять поведение других для получения того, чего вы желаете. Основных способов для этого имеется три: принуждение (палка); плата (морковка); притягательность (мягкая сила)» [15].
Таким образом, наиболее значимой сущностной характеристикой «мягкой силы» является способность воздействия на сознание людей с тем, чтобы подчинить их воле и интересам субъекта воздействия, не затрачивая при этом или минимизируя затраты иных ресурсов.
Главный же смысл реализации «мягкой силы» заключается в формировании привлекательной власти, т. е. в способности влиять на поведение людей, опосредованно заставляя их делать то, что в ином случае они никогда не сделали бы. Способность подобного рода Дж. Най характеризует следующим образом: «Когда ты можешь побудить других возжелать того же, чего хочешь сам, тебе дешевле обходятся кнуты и пряники, необходимые, чтобы двинуть людей в нужном направлении» [4]. Вследствие этого стратегия «мягкой силы» призвана оказывать воздействие на сознание как основной массы населения, так и политической и экономической элиты соответствующего государства. Результатом реализации стратегии «мягкой силы» должно стать формирование благоприятного внешнеполитического окружения для заинтересованного государства.
В работах Дж. Ная нет конкретного механизма реализации данной стратегии. В то же время он определил ряд мер и рекомендаций, реализация которых, на его взгляд, обеспечит ее успешность. Так, в частности, в качестве ресурсов реализации стратегии «мягкой силы» Дж. Най выделяет: культурно-ценностную привлекательность; привлекательность национально-государственной экономической модели развития; привлекательность политической модели. Раскроем эти составляющие.
Культурно-ценностная привлекательность как ресурс «мягкой силы» базируется на распространении массовой культуры. Инструментами ее продвижения являются:
— создание торговых сетей фаст-фуда (McDonald’s, KFC, Burger King и др.) на территории других государств;
— распространение в мире продукции кино- и шоуиндустрии, что наиболее отчетливо проявляется в деятельности «фабрики грез» — Голливуда на протяжении десятилетий, формирующего позитивное восприятие американского образа жизни (Голливуд производит каждую пятую картину мирового кино, доля экспорта американской аудиовизуальной продукции среди 15 самых развитых стран мира превышает 50 %);
— продвижение на зарубежные рынки определенных национальных товаров (Coca-cola, Pepsi-cola, джинсы, брендовые марки автомобилей, бытовая техника, смартфоны, планшеты и др.).
Важным инструментом использования ресурса культурно-ценностной привлекательности является продвижение вовне национального языка [4]. Речь, в частности, идет об утверждении на территории других государств в качестве средства информации и коммуникации английского языка, обретшего характер лингвистической экспансии, в результате которой происходит вымывание национальных языков. Сам же английский язык целенаправленно обретает статус не только международного, но и глобального средства общения [5].
Инструментом продвижения культурно-ценностной привлекательности могут быть также крупные спортивные мероприятия, организуемые государством, такие как: Олимпийские игры, чемпионаты мира по футболу, хоккею и иным наиболее популярным видам спорта, различного рода фестивали, конкурсы и премии (Оскар, Грэмми) и др. Все это в совокупности формирует позитивный имидж государства среди населения других стран и определяет возможности влияния на его массовое сознание, особенно это проявляется в молодежной среде.
Ресурс национально-государственной экономической модели развития может быть задействован государством посредством:
— реализации крупных инфраструктурных проектов, в том числе и за пределами своих государственных границ;
— активным финансированием международных финансовых институтов (МВФ, Всемирный банк и т. п.);
— предоставлением займов и манипулированием ими;
— оказанием экономической помощи нуждающимся государствам (политика содействия развитию, борьба с голодом, болезнями и т. д.).
Особое значение имеет внедрение американской национальной валюты в качестве средства взаиморасчетов по финансово-банковским операциям как на внутренних национальных рынках, так и на глобальном уровне. Но, пожалуй, самым главным ресурсом привлекательности экономической модели развития является формирование имиджа «успешной страны, в которой каждый может честным трудом обеспечить безбедное существование себе и своей семье» [4]. США до последнего времени весьма эффективно использовали данный инструментарий с целью привлечения высококлассных специалистов и наиболее талантливых студентов из других стран, что обеспечивало им постоянное воспроизводство и обновление человеческого капитала.
Привлекательность политической модели, как правило, реализуется посредством:
— «официальной и публичной дипломатии;
— радио- и телевещания;
— программы обменов;
— различного рода гуманитарных операций, предполагающих ликвидацию последствий стихийных бедствий, войн и вооруженных конфликтов и т. д.» [14].
В рамках официальной дипломатии технологии «мягкой силы» реализуются в ходе деятельности международных организаций, в том числе экономических (НАФТА), военно-политических (НАТО), многосторонних межгосударственных переговорных площадок (саммиты G-7, G-20), международных форумов (Давос), клубов (Римский, Бильдербергский) и т. д. Публичная дипломатия работает через радио- и телевещание, сеть Интернет, экспорт продуктов культуры, проведение обменов. Особую роль в этом плане играют американские и западноевропейские транснациональные корпорации в области СМИ, такие как американские CNN и Associated Press, британские BBC и Reuters, французское France Press и др., негласным правилом деятельности которых является создание позитивного образа руководства правительства своих стран и реализуемой ими политики.
Одной из наиболее эффективных форм общения в XXI в. является личная коммуникация. Вследствие этого, определяя природу «мягкой силы» применительно к США, Дж. Най акцентирует внимание на роли американских образовательных центров, являющихся точками притяжения для студентов из разных государств. За время существования официальных программ обмена через них прошли более 700 000 участников, объединенных в сообщество выпускников. Значительное количество выпускников американских университетов в настоящее время составляет политическую и финансовую элиту других стран, формируя, таким образом, крайне важный ресурс благожелательного отношения к Америке за ее рубежами. Особое значение обретает тот факт, что более 200 бывших и действующих лидеров государств и их правительств (А. Садат, М. Тэтчер, М. Саакашвили и др.) прошли обучение по тем или иным формам в США и являются (являлись) по сути про-водниками американских национальных интересов в своих странах.
Важным фактором реализации стратегии «мягкой силы» Дж. Най считает также участие в программах содействия развитию других стран. Так, в частности в статье «Становиться умнее, сочетая мягкую и жесткую силу» он писал, что США смогут сохранять свои лидирующие позиции на мировой арене, если они возобновят инвестиции в общественные блага, необходимые людям и их правительствам в разных уголках мира [14]. На практике это реализуется в основном посредством финансового донорства резонансных глобальных кампаний (по борьбе с голодом, лихорадкой Эбола, вируса Зико и др.), а также информационно-пропагандистских акций по их освещению.
Спецификой современного этапа осмысления и развития теоретических основ концепции «мягкой силы» является наполнение ее т. н. «жесткими» составляющими. Речь, в частности, идет о таких формах взаимодействия, как: военно-техническое, военно-образовательное сотрудничество, военная дипломатия, перевод национальных вооруженных сил на интегрированные натовские стандарты, демонстрация военной мощи в форме военных учений и т. д. [1]. Все это стало следствием анализа развития военно-политической обстановки в мире, а также непосредственно процессов, в которые так или иначе вовлечены США (иракская кампания, события «арабской весны», политический кризис на Украине, конфронтация с Россией и т. д.) и осознания необходимости корректировки политики с учетом изменения геополитической ситуации в мире, обусловленной эскалацией напряженности в ряде регионов, а также ростом антиамериканских настроений.
Результатом развития теоретических основ «мягкой силы» явилась разработка новой концепции — smart power («умной силы»). Суть данной концепции, по словам Дж. Ная, определяется тем, что сама по себе сила — это возможность влияния в целях достижения нужных результатов. «Мягкая сила» делает это с помощью убеждения, притяжения и сотрудничества, «жесткая сила» — с помощью принуждения и вознаграждения. Важнейшее значение «умной силы» характеризуется способностью координировать и комбинировать возможности и ресурсы «мягкой» и «жесткой» сил.
Следует также отметить, что технологии «мягкой силы» в той или иной форме нашли отражение в работах других авторов, исследующих проблемы современных форм и способов противоборства. Так, в частности, по мнению ряда отечественных политологов, инструменты и технологии «мягкой — умной» силы в той или форме находят применения в реализации на практике концепций: «управляемого хаоса»; «цветных революций» (инициирования народного гнева); «гражданского неповиновения» Дж. Шарпа; «контролируемой конфронтации» и ее дальнейшего развития в качестве «управляемой конфронтации»; «культурной гегемонии» и др. [1].
Концепции «управляемого хаоса» и «цветных революций», по мнению российских экспертов, в современных условиях в большинстве своем используются в качестве составных частей «гибридных войн». Все они относятся к новому виду международных конфликтов современности, в основе которых лежат разработанные на Западе подрывные инновационные технологии. Данные технологии выступают в качестве средства ненасильственного перехвата власти в ходе государственного переворота с целью передачи страны-мишени под внешнее управление.
Инструментарий и технологии «гражданского неповиновения» разработаны американским аналитиком, основателем Института имени А. Эйнштейна, финансируемого Национальным фондом демократии Дж. Шарпа. В основе данной концепции лежат методы трех видов отказа от сотрудничества с властью:
— социальный отказ (включает 16 методов);
— политический отказ (38 методов);
— экономический отказ (подразделяется на бойкоты — 26 методов и забастовки — 23 метода).
Авторство термина «контролируемая конфронтация» принадлежит В. А. Лефевру, являющемуся создателем концепции рефлексивных игр и «исчисляемой психофеноменологии». В основу ее технологий положены различия в этических системах народов США и России.
Теория «управляемая конфронтация», хотя и имеет похожее название с теорией и практикой В. А. Лефевра, на самом деле является новым направлением в практическом планировании и управлении различного рода конфликтами [2]. Авторы опираются на концепцию конфликта на геоцентрическом театре военных действий (ТВД) как форму вооруженной борьбы за контроль над психическим пространством, что позволило им выбрать необходимую теоретическую базу, а также послужило точкой отсчета для начала переосмысления современной ситуации в области управления военными и военно-политическими конфликтами в новой системе координат.
Идеологом концепции «культурная гегемония» является А. Грамши, по мнению которого гегемония опирается на «культурное ядро» общества, которое включает в себя совокупность представлений о мире и человеке, о добре и зле, прекрасном и отвратительном, множество символов и образов, традиций и предрассудков, знаний и опыта многих веков.
Все эти концепции, являясь самостоятельными направлениями реализации внешнеполитических стратегий, широко используют инструментарий «мягкой силы», в свою очередь, дополняя и развивая ее применительно к современным международным конфликтам.
Таким образом, развитие концепции «мягкой силы» в XXI в. обрело новый импульс и практическое наполнение ее новым содержанием, предполагающим комплексность использования арсенала всех находящихся в ее распоряжении сил и средств, в том числе инструментов т. н. «жесткой силы». Результатом реализации стратегии «мягкой силы» должно стать формирование благоприятного внешне- и внутриполитического окружения для того или иного субъекта международного конфликта. При этом четких акцентов в определении союзников стратегия «мягкой силы» не делает. Есть общая установка — воздействовать на поведение тех субъектов международных конфликтов, групп поддержки и союзников, на которых возможно оказывать хоть какое-то воздействие, склоняя их к тем или иным шагам в интересах достижения победы в конфликтном взаимодействии.