Новая вирусная инфекция (COVID-19) стала своеобразным вызовом для современной системы здравоохранения, поскольку, с одной стороны, ее последствия затронули многие стороны жизнедеятельности человека, включая социальные и экономические, а с другой — сложность патогенеза, вовлечение в патологический процесс различных функциональных систем организма, полипрагмазия терапевтического алгоритма и его недостаточная эффективность привели к формированию постковидного состояния, которое само по себе превращается в самостоятельную проблему [1–5]. Становится ясным, что постковидный синдром — это не только поражение сердечно-сосудистой и дыхательной системы, а некий конгломерат тесно взаимосвязанных патологических реакций [6–8], требующих изменение парадигмы лечения: от оказания скорой и неотложной помощи при жизнеугрожающих состояниях до длительного врачебного контроля последствий перенесенной инфекции.
Несмотря на очевидные успехи фармакологии, проблема лечения постковидного синдрома еще далека от своего решения. Возможно, это связано со сложностью его патогенеза, при котором единой картины заболевания нет и зачастую у каждого пациента формируется только для него характерный спектр клинической картины и дисбаланса биохимических, иммунологических и гормональных маркеров постинфекционного периода. С другой стороны, не вызывает сомнений, что организм человека обладает определенными резервными и адаптационными возможностями, у него есть некий пул саногенетических процессов, реализация которых связана с адекватным энергетическим обеспечением восстановительных реакций. Поэтому не случаен интерес ряда исследователей к алгоритмам восстановительной медицины, в арсенале которой есть факторы, обладающие значимым влиянием на процессы запасания и генерации энергии, что может реализоваться в неспецифический терапевтический эффект. Этот феномен в настоящее время интенсивно изучается, и доказано, что такими качествами могут обладать питьевые минеральные воды [9, 10], некоторые методы аппаратной физиотерапии: магнитные и электрические поля, применяемые транскраниально [11], контролируемое гипоксическое воздействие [12, 13].