— Марис, расскажите как вы оказались так далеко, на юге Красноярского края?
— Я переехал в 2009 году в деревню Петропавловка Красноярского края. До этого мы жили с женой под Ригой на хуторе, я в разные годы работал по специальности фотографом на Рижской киностудии, всегда увлекался народной музыкой, изучал ее.
Когда пришло время старшему сыну идти в школу, мы решили переехать из Риги в деревню, чтобы школа не была бы «комбинатом» и здоровая среда кругом. У меня трое сыновей, старший сейчас помогает в мастерской.
— Вы жили в Латвии на хуторе, и деревня для вас — это не стресс?
— Хутор для меня — не стресс, а вот деревня — это скорее стресс.
— А в чем разница?
— Латвийский хутор — это одно-два домохозяйства на большом участке земли, а следующий дом — примерно 2–3 км идти, все разбросано. В деревне наоборот — много домов, они стоят на одной улице, очень компактно. Такое традиционное различие между хутором и деревней, на хуторе собраться вместе — это уже событие, достаточно редкое и отношение более серьёзное. Хотя в деревне есть свои прелести. И еще одна причина — более философская, я искал единомышленников.
— Как вы изучали традиционную народную музыку?
— В Латвии я много лет ездил в экспедиции, собирал фольклор у бабушек. У меня накопился большой архив записей — инструментальный и устной традиционной музыки. Я пообщался со всеми мастерами начала 20 века, которых удалось найти, и в результате поездок понял, что делать музыкальные инструменты вполне реально. По мере того, как рос интерес к народной культуре, стала ощущаться и нехватка инструментов. Вот так и начал делать инструменты
— Есть ли отличия у народных инструментов в Латвии и России?
— Нет, никаких принципиальных отличий, они несколько различаются по дизайну, но конструкция везде одинаковая, гусли крыловидные везде одинаковые — что в Латвии, что в Литве, что в Эстонии, в России, в Финляндии. Также со свирелями.