Эрнст Генри / Леонид Млечин. — М.: Молодая гвардия, 2023. — 358 [10] с.: ил. (Жизнь замечательных людей: сер. биогр.; вып. 1984)
Когда Ростовский составлял автобиографию, он написал, что родился в Витебске в 1904 г. в семье торговца льном и спичечного фабриканта Абрама Хентова. Что любопытно, среди десяти детей Лейб был единственным мальчиком. Полное его имя звучало — Леонид (Лейб) Аркадьевич (Абрамович) Хентов. В паспорте же значилось, что родился он в Тамбове на четыре года раньше реальной даты. Эти факты я привожу, чтобы сразу обозначить: Эрнст Генри мистифицировал, и его мистифировали тоже. Таков был человек — и таков был дух времени.
Его Эрнст Генри не просто чувствовал — чуял. И автор книги из серии «ЖЗЛ» Леонид Млечин в своей работе, по сути, сам использует методики и приемы героя: он скрупулезно анализирует факты, чтобы в итоге явить нам не человека с экстрасенсорными способностями, а образцового, пожалуй, даже эталонного журналиста. Это, кстати, тоже большая редкость, когда выходит яркая, обстоятельная книга не о политике, режиссере, музыканте, художнике, а о журналисте. Хорошо же!
Более того, символично, что это происходит именно сейчас, когда журналистика, в общем-то, не просто претерпевает кардинальные изменения, а в принципе перерождается, причем со знаком минус. Она, с одной стороны, окончательно превращается в сервильный агитпроп, а с другой — приобретает некоторую механистичность: ключевую роль тут играют нейросети. Ну и, конечно, погоня за хайпом, бесконечная зацикленность на лайках и тому подобных вещах. Но так или иначе журналистика теряет критерий честности, следование правде и борьбу за нее, как таковую. Если кто-то считает мои слова преувеличением, взгляните на судьбу Эдварда Сноудена и Джулиана Ассанжа.
Эрнст Генри был одним из таких героев — тем, кто сражался в первую очередь за правду. И что примечательно и достойно, он сумел сохранить ее для себя, сберечь правду в своем внутреннем человеке. В этом утверждении нет и априори не может быть никакого излишнего пафоса. Стоит лишь хотя бы на минуту осознать, что мир, в котором жил Эрнст Генри, упражняясь в политической и социальной эквилибристике, менялся не только стремительно, но и кардинально — до полной неузнаваемости за десяток зим. Мир этот прошел путь — я сейчас даже не о военном искусстве, политике и экономике, а сугубо об интеллектуальной, духовной сфере — от восхищения Гитлером мыслителей вроде Мартина Хайдеггера и Кнута Гамсуна до риторического вопроса Теодора Адорно «есть ли поэзия после Освенцима?».
Фокус в том, что Эрнст Генри, — и в своей книге Леонид Млечин убедительно это показывает, — предвидел, что мир, который имел множество личин и жонглировал ими с ловкостью Бафомета, этот тернистый путь, несомненно, пройдет. Сейчас, в 2024-м, мы, конечно же, понимаем, что Гитлер и его приспешники — абсолютное зло, пожелавшее владеть всем и властвовать надо всем. Однако, когда Ростовский под псевдонимом Эрнст Генри опубликовал свои фундаментальные работы «Гитлер над Европой» и «Гитлер против СССР», нацистское безумие не виделось пресловутой международной общественности столь очевидно. Даже в лице лучших своих представителей она, как я уже сказал, дружно приветствовала фашизм, салютуя ему статьями и одами. Эрнст Генри, напротив, очень быстро понял разрушительную, человеконенавистническую суть германского нацизма. Он, безусловно, всегда оставался человеком космополитичным (слово, на самом деле, весьма симпатичное, просто затерлось с годами), однако вместе с тем максимально патриотичным. Первое во многом диктовалось его происхождением, жизненными обстоятельствами, а второе, скорее, исходило от сердца. Нужно было удерживать этот разрушающийся мир в балансе — и Эрнст Генри старался, прежде всего, за счет недюжинного аналитического ума, сохранять его от излишних колебаний и сотрясений.
Возможно, сейчас некоторые его представления и попытки заглянуть в будущее кажутся нам с высоты послезнания несколько наивными (вроде армады дирижаблей, несущих смертельный заряд), но в главном Генри неизменно оказывался прав. Он предупреждал мир и родную страну статьями, книгами, а когда Вторая мировая, чудовищная и неотвратимая, началась, добывал важнейшие разведданные, менявшие ход войны. Официально Ростовский трудился редактором печатной периодики в Британии, был представителем «Совинформбюро» в Лондоне. В своем исследовании Млечин рассказывает о профессиональных секретах и навыках Эрнста Генри. Наш герой ловко управлялся с, как теперь говорят, исходниками, отделял зерна от плевел, извлекая важное и нужное из всего, что попадало в поле зрения. Не удивительно, что его книги, изданные в СССР в 1930-х гг., держал на письменном столе сам Сталин.
Поражает, сколь точно Эрнст Генри расписывает шаг за шагом, как будет развиваться роковой конфликт между Германией и СССР. Повторюсь, расписывает, когда обе страны еще не имеют ни километра общей границы. Немцам понадобится Ленинград, заявляет Генри и продолжает: положение города таково, что грядет блокада. Другие цели вермахта — Киев и Сталинград, утверждает Генри, приводит подробности блицкрига и сокрушительного отпора: в том, что Красная Армия, опираясь на бесконечный промышленный потенциал и людские резервы, в конечном итоге одержит победу, Генри не сомневался никогда… Это не просто заметки по военному делу или лучшие образцы военной журналистики — это футурология, какой она должна быть, в чистом виде. «Если эта книга встретит такое понимание, какого заслуживает, то ее воздействие на развитие отношений в Европе может стать благотворным», — так оценил работу Эрнста Генри Альберт Эйнштейн.
Эрнст Генри действительно проникал в суть вещей и препарировал их беспощадно, но в то же время мудро и милосердно, с аккуратностью. Мыслить так, а я бы сказал, и жить так — безусловно, дар, но в то же время и колоссальная работа над собой. Эрнст Генри, несомненно, умел, как бы сейчас сказали, самосовершенствоваться. Вот и книга Леонида Млечина о нем увлекательна не только с точки зрения шпионских скандалов, хитросплетений, подоплеки мировой геополитики, но ее можно, а подчас и нужно читать как биографию человека, который сумел остаться собой и вместе с тем смог пронести это понимание себя, как и мира вокруг, в совершенно разных аспектах, и через время, и через пространство, и через боль. Вот что в первую очередь будет интересно читателю.
…После Победы Эрнст Генри возвращается в Советский Союз, проживает в Москве, работает, но вдруг за три дня до смерти Сталина следует арест. Ростовского забирают из квартиры по «совершенно фантастическим обвинениям» (его формулировка) и везут на Лубянку. В камере он проводит почти год: его допрашивают, вменяют «подозрительные по шпионажу связи с иностранцами», которые у него якобы были во время проживания в Германии и Англии. Наконец отпускают. Но что происходит за целый год в душе человека, верой и правдой служившего Советскому Союзу во время Великой Отечественной?
Леонид Млечин детально исследует судьбу человека, который действительно мог считаться и человеком-загадкой, и вместе с тем своего рода воплощением неоднозначности. Хотя парадокс заключается в том, что внутренний человек Эрнста Генри никогда не подвергался эрозии — он всегда оставался цельным; вот в чем фокус и заслуга.
Еще в заключение наш герой начинает обдумывать философско-публицистический роман «Прометей», который позднее будет считать своим лучшим произведением. В нем автор выходит далеко за рамки истории, политики, идеологии. Перед нами скорее исследование того, как устроена жизнь, каковы ее закономерности и проявления, какая она в принципе, отраженная в войнах, людях, искусстве. Своего рода мозаика ХХ века, переходящая затем в несколько патетические размышления о веке XXI.
До него Эрнст Генри (он же Семён Ростовский, он же Леонид Хентов) не дожил. Может быть, к счастью. Даже так, да. Ведь все то, что он защищал, во что верил, перестало существовать. И я сейчас говорю не только о Советском Союзе и коммунистической идее, а о самой Правде как высшей категории, которую надо защищать и за которую надо бороться. Мир же поглотил век постправды… Эрнст Генри ушел из жизни 4 апреля 1990-го в возрасте 86 лет, не дожив лишь года до самоубийства СССР. И в этом, безусловно, тоже есть свой символ и знак.