— Вы неоднократно говорили, что выход французской Alstom из состава акционеров ТМХ не оказал существенного влияния на деятельность компании. Но в ряде моделей подвижного состава, в том числе ранее разработанных совместно российскими и зарубежными инженерами, была значительная доля импортных компонентов. Как решаются вопросы по их замещению?
— Наше преимущество в том, что мы обладаем компетенциями и глубоким пониманием того, какой продукт используется в конструкции нашего подвижного состава. С самого начала партнерства с Alstom мы не были в статусе младшего брата. Это принципиальная позиция конструкторов и инженеров «Трансмашхолдинга»: мы готовы воспринимать технологии, учиться, но не готовы в долгосрочной перспективе использовать продукцию, которую мы не разрабатывали и которую не понимаем.
— То есть у вас не было импортозависимости?
— Дело не в импортозависимости, а в понимании выпускаемого продукта. Объясню на простом примере: вот карандаш, вы берете его и пишете. У вас есть навык. Если этого карандаша завтра не будет, а будет другой, вы будете писать другим карандашом. В вашей жизни мало что изменится. Теперь представьте себе, что это не карандаш, а наукоемкая деталь. И вы не понимаете, как она работает: если деталь исчезнет, вы даже не сможете сформулировать запрос на аналог, потому что не понимаете, как она устроена и функционирует. В этом корень проблемы.
Как только иностранные компании перестали поставлять часть номенклатуры, мы сформулировали технические условия для новых поставщиков — российских и зарубежных.
В конструкции пассажирского локомотива ЭП20 (двухсистемный скоростной электровоз с асинхронным тяговым приводом) используются уникальные колеса: они нехарактерны для всего остального парка российских локомотивов. Их поставляла зарубежная компания. Как только она прекратила сотрудничество, мы написали новые технические условия и получили точно такие же колеса из дружественной страны.