В самых разных уголках нашей страны в местных музеях, которые зачастую попросту называются краеведческими, иногда можно встретить удивительные экспонаты и коллекции. Музеи хранят и экспонируют остатки материальной культуры каменного века, представителей животного мира данной местности, реликвии Великой отечественной войны. А иногда в российской глубинке можно встретить турецкие ятаганы и японские катаны, коллекции немец кого фарфора XVIII в. и фламандскую живопись. Значительный пласт собраний местных музеев был сформирован в результате процессов национализации частного имущества в рамках революционных событий 1917 г. и последовавших процессов установления советской власти. Тогда в эпоху беспорядка и разрухи во многом благодаря подвижническому труду музейных работников, специалистов своего дела и настоящих интеллигентов удалось спасти значительное количество материальных, художественных ценностей. Но спасение ценностей не было самоцелью. Невзирая на препятствия, продолжался труд по научному осмыслению наследия и методологическая работа в рамках музейного дела. Нужно было не только спасти реликвии, но и сделать их общественной ценностью.
…Чтобы получить настоящее представление о том или другом музее, необходимо ближе познакомиться с его внутренним устройством, поскольку оно выражено в самом содержании музея, в выборе годных для него предметов и собраний, их размещении в известном порядке, на основе тех или иных научных и художественных требований. От того, как подобраны и размещены предметы в музее, главным образом зависит и характер общего впечатления, производимого музеем.
В старинных кабинетах редкостей и музеях было принято выставлять для обозрения все предметы, какие только попадали туда. Естественно, что вскоре в музее становилось так же тесно, как в запасном складе или кладовой. Наряду с предметами, действительно ценными в научном и художественном смысле, выставлялись и предметы, случайно поступившие в музей, принадлежащие скорей к диковинкам и редкостям. Вместе с картинами, статуями, коврами, резными камнями, монетами и рукописями в музее владетельного князя старых времен (XV–XVII вв.) хранились и яйцо страуса в золотой или серебряной оправе, в виде кубка, и покрытый резными украшениями «охотничий» рог необычайных размеров, из слонового клыка, принадлежавший по преданию славному рыцарю или императору, и кубки и блюда из кокосовых орехов, или кедра и оливы Палестины, обладавшие будто бы чудесной силой охранять от отравы. При этом, как бывает и теперь еще в некоторых заброшенных собраниях в провинции, предметы часто выставлялись в том же самом виде, как они попали в музей, и никто не считал нужным приводить их внешний порядок посредством обрамлений, подбора фона, чистки и починки, насколько это было неизбежно. При общей тесноте расположения трудно было выделить из этой пестроты и множества действительно красивые и ценные предметы; они были затеряны и втиснуты среди второстепенных вещей, и красота их казалась точно потускневшей среди ничем не выдающихся соседей, заслонивших их от воздуха и света. Трудно было в собрании такого рода отдать себе отчет о его составе, уяснить значение предметов; ни глаз, ни мысль не получали указаний помощи в самом размещении и подборе предметов. В конце концов, несмотря на все обилие и разнообразие виденного, посетитель подобного музея не чувствовал себя духовно насыщенным. Главное, что он уносил отсюда, были не осмысленные образы и знания, а сильная усталость ног, соединенная с приятным сознанием, что осмотрен ещё один музей и можно наконец предаться заслуженному отдыху.