После воссоединения Крыма с Россией в марте 2014 года и перехода полуострова в российское политическое и информационное пространство в крымских медиа начинается активный процесс осмысления событий прошлого с целью восстановления и репрезентации целостной картины истории Крыма и города Севастополь как важнейшей части общероссийской истории. В условиях нарастающих темпов развития современной цивилизации с постоянными инновациями, которые нередко обесценивают существующие смыслы, переосмысливают их и создают новые, все острее ощущается потребность в исторической памяти, упорядочивающей прошлое, подчиняющей его логике культуры и идеологии и отмечающей его наиболее важные события.
Историческая идентичность рассматривается нами как разновидность коллективной идентичности, которая формируется в процессе переживания человеком всеобщей истории как личной истории и судьбы. Всеобщая история становится личной в процессе «рассказа» о событиях прошлого, содержащего оценочную и символическую интерпретацию события, его истолкование с позиций настоящего.
В истолковании исторической идентичности можно оттолкнуться от размышлений Йорна Рюзена и Германа Люббе. По Рюзену, «историческая идентичность — это воплощение когерентно опосредованных различных идентификаций во временном пространстве» [7, p. 168–192]. Рюзен указывает, что, отвечая на вопрос «кто я есть?», аудитория связывает настоящее с прошлым. Поскольку идентичность предполагает не просто констатацию того, кто я есть в данный момент времени, но и указание на желательность и даже необходимость сохранения данной фиксации как более-менее устойчивой и непрерывной, то она строится на синтезе фактичности и нормативности. Обеспечивает этот синтез исторический нарратив. Более того, он же переводит личное, приватное в публичное: «исторические нарративы формирования идентичности обеспечивают темпоральное расширение горизонта нашего человеческого Я» за счет тех или иных форм связи с теми или иными историческими событиями, в которых сам индивид мог и не принимать участие в силу временной удаленности от них» [7, p. 168–192].