Анастасия Кузнецова относится к числу тех авторов, которые склонны очень внимательно изучать окружающую их реальность. При этом художница не стремится дать объяснение тем или иным событиям или фактам, скорее своей целью она выбирает как таковую фиксацию нашего проживания реальности, улавливание тех вибраций, которые сопровождают нас постоянно, ежедневно, а потому происходят практически незаметно для нашего взгляда.
Мы все окружены предметами, которые кажутся нам вполне привычными. Мебель, домашние животные, рутинные образы, ежедневные дела и маршруты, знакомые люди. Иногда нам кажется, что жизнь тонет в этой рутине, а мы сами захлебываемся в череде повторяющихся, ничем не примечательных дней. Вместе с этим именно здесь, в глубине этих повторений, под слоем привычного и происходит то, что впоследствии разворачивается для нас новым пониманием или открытием. Хорошо узнаваемые образы и смыслы складываются в причудливые узоры, которые в какой-то момент, внезапно и неожиданно для нас самих, вдыхают новую жизнь в наш ход мыслей и так освежают окружающее нас пространство, что мы понимаем: бывшее до этого уже не сможет длиться без изменений. Каким-то почти магическим образом то, от чего мы не ждали никаких сюрпризов, вдруг оказывается способно раскрыть перед нами горизонт интеллектуальных приключений и чувственных путешествий с открытым финалом.
Кажется, именно на таких переломных моментах и концентрирует свое внимание Анастасия Кузнецова. Но если сказать еще точнее, на таких моментах, которые обещают, содержат в себе перелом, перепад ума. Ладонь и клавиши, платье и птицы, сновидческий полет над горящей лодкой, собака, кусающая луну, и кошки, обгоняющие собственное изображение на экране телевизора, — все эти образы, как будто случайно оказавшиеся рядом, соединяются для того, чтобы выявить тот сверхкороткий момент, в течение которого мы вдруг осознаем, что оказались совсем не там, где думали оказаться, и поняли что-то, что совсем не собирались понимать. При этом живописные образы художницы всегда предельно холодны, они как будто зависли в этом бесконечно длящемся мгновении, их динамика — это динамика объекта, пойманного в фотокадр. Вокруг этих образов всегда остается очень много свободного, едва ли не безвоздушного пространства, и сами они — и эти образы, и пространство вокруг них — как будто пропущены через фильтр, избавляющий нас от слишком интенсивных контрастов и цветов. Здесь приглушено все: и скорости, и цвета, и ощущения, и звуки. Но, кажется, именно так мы можем охарактеризовать этот самый момент метанойи, перепада ума: время как будто замедляется или совсем останавливается, четкие очертания объектов, которые мы видим в этот момент перед собой, растворяются, взаимопроникая, а привычные вещи вдруг отлетают друг от друга на огромные расстояния и зависают в безвоздушном пространстве нашего удивления — удивления перед новым.