В ушедшем 2023 г. одной из наиболее часто встречающихся в российских СМИ англоязычных аббревиатур была CBDC. За ней стоит термин Central Bank Digital Currency — «цифровая валюта Центрального банка». Особый интерес к теме CBDC у нас был обусловлен тем, что летом прошлого года был принят закон о цифровом рубле, и Банк России приступил к поэтапному внедрению этого цифрового рубля в нашу жизнь.
Не исключаю, что в 2024 г. на первое место по популярности выйдет другая англоязычная аббревиатура — DPI, которая расшифровывается как Digital Public Infrastructure — «цифровая общественная инфраструктура». Пока еще тема DPI для большинства наших граждан — terra incognita. Но реализация проекта DPI может происходить столь стремительно, что в текущем году граждане могут потерять сон и покой из-за этой таинственной DPI. Она может оказать на людей такое же шоковое воздействие, как, скажем, так называемая пандемия ковида, охватившая в 2020 г. весь мир, включая Россию.
Проект введения DPI инициирован на самом верху. Он осуществляется под эгидой Программы развития ООН (ПРООН), Фонда Билла и Мелинды Гейтс, Фонда Рокфеллера, при поддержке Европейского союза, МВФ и Всемирного экономического форума (ВЭФ) в Давосе.
В руководстве Организации Объединенных Наций (ПРООН) по цифровой общественной инфраструктуре (DPI) говорится, что проект включает три основных компонента: «В целом существует три основных типа протоколов, которые облегчают цифровую общественную инфраструктуру: цифровая идентификация, цифровые платежи и обмен данными». Что касается первого компонента (цифровая идентификация), то речь идет о цифровом удостоверении личности.
И далее на сайте ПРООН мы читаем: «Эти три протокола обычно требуются для большинства транзакций цифровых услуг, таких как выдача разрешений, выдача лицензий или предоставление записей, которые часто требуют проверки личности пользователя, обеспечения обмена данными между агентствами и пользователями и, наконец, авторизации онлайн-платежей».