Н. В. Новичков
Разговор о глобальном продовольственном агропромышленном комплексе (АПК) резонно начать с противоречивого вопроса: а есть ли мировой АПК как система? Безусловно, глобальный рынок продовольствия и продукции сельского хозяйства существует уже давно, и оспаривать данный аспект бессмысленно.
При этом мировой АПК как производственный комплекс в привычном для нас смысле, когда существует интеграция производства продукции АПК с перерабатывающей промышленностью и, скажем, с системой сбыта, конечно же, еще не сложился. Но это совсем не означает, что его появление невозможно. Существует мировой рынок и мировая сельскохозяйственная отрасль как сегмент глобального производства и сфера занятости, но о комплексе говорить пока преждевременно. И это связано как минимум с тремя аспектами.
Первый, как сказано выше, — нет полноценной интеграции различных частей данного комплекса, позволяющей говорить о том, что они сложились в производственную систему или даже сеть. Разумеется, существуют производственные кластеры на национальном и межрегиональном уровнях, но о наличии сформированного глобального комплекса в сельском хозяйстве пока утверждать не приходится.
Напомню, что в АПК наряду с сельскохозяйственными предприятиями (различной организационной формы, формы собственности, производственного и иного уклада) входит перерабатывающая промышленность, сервисные службы (включая, скажем, ветеринарию), система сбыта, отрасли сельскохозяйственного машиностроения, а также производство удобрений, средств защиты растений и прочее, а кроме того, сельскохозяйственная наука, подготовка кадров и даже система или комплекс мер социально-экономического развития (включая социокультурные аспекты) сельских территорий и сельского образа жизни. АПК чуть больше и сложнее, чем просто сельское хозяйство. Еще Дмитрий Иванович Менделеев называл эту сферу «своего рода промышленностью».
АПК как полноценный системный комплекс, включающий все данные элементы, ряд из которых являются базовыми, в настоящее время существует лишь в отдельных наиболее крупных и развитых странах или на уровне их объединений (ЕС, отчасти — ЕАЭС, в перспективе — ШОС) и пока категорически не сформирован ни на уровне континентов, ни на уровне глобального рынка.
Второй аспект — это отсутствие глобального управления данным комплексом. Мировой рынок продовольствия если и регулируется, то на уровне роста-падения цен на биржевые товары АПК. Ни о каком планировании или существовании организованных форм координации или целенаправленного и целесообразного регулирования говорить пока не приходится. При этом продовольствие служит не просто совокупностью товарных позиций, оно представляет собой базовую потребность с точки зрения выживания сотен миллионов людей в беднейших странах мира. Очевидно, что в данном вопросе полагаться на волю рынка представляется несколько избыточным и недальновидным.
Третий аспект однозначно связан с предыдущим и является отражением нынешнего этапа глобальной политики. Дело в том, что продовольственный аспект представляет собой фактор политического давления, политической игры, и политических манипуляций, и даже махинаций. Ситуация с нехваткой (на самом деле, искусственной) продовольствия на мировом рынке является «разменной картой» в игре коллективного Запада против Глобального Большинства. Так, пресловутая «зерновая сделка» по вывозу продовольствия через порты Черного моря в 2022–2023 гг. не только не увеличила объемы поставок зерна в беднейшие страны Африка, но существенным образом обогатила спекулянтов и переработчиков в государствах ЕС.
Политика остается серьезным фактором, мешающим обеспечить сбалансированное развитие глобального АПК, превращения его в систему, в которой не просто будет достигнуто равновесие, но и будут учитываться интересы как производителей и переработчиков сельскохозяйственной продукции, так и потребителей продовольствия на всех континентах.
Как может формироваться данный производственный комплекс? Наиболее перспективной формой интеграции на данном направлении видится расширение возможностей межрегиональных (а в перспективе — глобальных) политико-экономических объединений. Про потенциал Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) я уже упоминал. Но, на мой взгляд, существенные возможности роста и развития заложены в Евразийском экономическом союзе, который в настоящее время через интеграцию зон свободной торговли способен не только формировать Большое Евразийское партнерство, но и работать с рынками Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР), Африки и Латинской Америки. Преимуществом ЕАЭС является не только наличие громадного рынка сбыта продукции в самых разных странах мира, но и динамично развивающийся в России, Белоруссии и Казахстане, практически полноценный и во многих аспектах передовой агропромышленный комплекс, способный иметь глобальное значение.
В целом повышение влияния Глобального Большинства в долгосрочной перспективе будет способствовать формированию международной политико-экономической стабильности и поступательному социальному развитию. Становление глобального АПК как сбалансированного системного комплекса — часть данного процесса. Отрадно, что и Россия, и ЕАЭС уже стали полноценными субъектами этих отношений…