На первый взгляд сочетание слов «коллекционирование» и «СССР» парадоксально: собственничество, накопительство и торговля никак не могли ужиться с настройками материального мира в Стране Советов. В основе традиционного коллекционирования лежит свобода приобретать любую понравившуюся вещь и владеть ею, в СССР же фактически отсутствовала рыночная свобода, а к праву собственности на вещи, да еще и обладающие культурной ценностью, могло возникнуть много вопросов у компетентных органов. В таких условиях феномен коллекционера в СССР приобрел некоторую двойственность. Давайте рассмотрим ее в увеличении.
С одной стороны, почти каждый житель бывшего СССР помнит и готов похвастаться, что в детстве что-то собирал: марки, монеты, значки и много других занятных вещей. У кого-то это вылилось в простое подражание одноклассникам, кто-то собрал внушительные подборки. Во всех крупных городах действовали клубы коллекционеров, и найти на очередной встрече клуба редкую марку специального выпуска было большой удачей. Все эти краткие штрихи к жизнеописанию юного советского филателиста, а может быть, фалериста подталкивают нас к мысли, что все же такое увлечение было санкционировано сверху, и суждено ему было ни больше ни меньше, а просто расширять ребятам кругозор, как это делали станции юных натуралистов, авиамодельные кружки. Система «коллекции» была заранее известна — ограниченный выпуск юбилейных монет, которые не были в обращении, специальные марки для подборок. Быть может, справедливее называть это увлечение собирательством? С таким вопросом нам не миновать определения самого понятия коллекционирования.
Автору статьи видится, что коллекционирование — это в первую очередь исследование. Не просто приобретение однородных предметов, а выявление своих собственных закономерностей, которые позволят пролить свет на интересующую эпоху, явление или личность посредством изучения и включения в систему вещей. Настоящий коллекционер — это не подражатель светской моде, а исследователь, совершивший свое маленькое открытие, глубоко разбирающийся в своем материале. Короче говоря, тот, в чьих руках вещи способны заговорить.