Стабильный рост доли пациентов пожилого и старческого возраста в практике здравоохранения связан с возрастающим объемом задач для врачей различных специальностей. В хирургии доля оперативных вмешательств, выполненных пациентам пожилого и старческого возраста, преобладает в общей структуре, обнаруживая отчетливые тенденции к росту. При анализе данных пациентов, перенесших оперативные вмешательства в Великобритании за период 1999– 2015 гг. (n = 68 205 695), было обнаружено, что в 1999 г. число операций в возрастной группе от 60 до 74 лет составляло около 100 на 1000 человек, в группе старше 75 лет — около 150; а в 2015 г. эти показатели возросли до более 125 и 220 соответственно. Линейная регрессия, использованная авторами, позволила предположить, что к 2030 г. более 1/5 пациентов в группе старше 75 лет будут ежегодно проходить через оперативные вмешательства (в среднем 1,49 (1,43–1,55) млн хирургических процедур) [1].
Анализ общей популяции пациентов, получавших процедуры высокого риска (процедуры, сопровождавшиеся совокупным уровнем 90-дневной смертности более чем один из 20 (5 %), выявил, что доля пациентов старше 75 лет составила 29,3 %. При процедурах с высоким риском совокупный риск смерти составлял 12,5 % (311 940 из 2 505 128) через 90 дней [1]. Особенности фармакотерапии пациентов пожилого и старческого возраста (полипрагмазия на фоне полиморбидности, использование определенных классов препаратов) могут вносить весомый вклад в формирование высоких рисков отрицательных исходов в рассматриваемой популяции пациентов наряду с такими факторами, как слабость и когнитивные нарушения [2, 3]. В свою очередь, функциональные и когнитивные нарушения, повышенный риск падений с последующей травматизацией пациентов могут являться следствием фармакотерапии, в частности применения препаратов с антихолинергическими свойствами. В настоящее время доказана ассоциация назначений препаратов с антихолинергическими свойствами с увеличением риска летального исхода, нарушений неврологической сферы, частоты падений пациентов, постоперационного делирия [4, 5].